Россия — Советский Союз, 1946–1991 гг. - Страница 145

145

Своеобразной альтернативой этой программе А.И. Солженицына стала новая работа академика А.Д. Сахарова «Тревога и надежды», написанная им в 1974 г., в которой он представил свое видение будущей мировой цивилизации. В частности, он наивно пытался убедить своих читателей в том, что возможным условием предотвращения мировой ядерной катастрофы является преодоление распада мира на антагонистические группы государств, неизбежный процесс сближения или конвергенции социалистической и капиталистической систем, демилитаризация, укрепление международного доверия, защита человеческих прав, закона и свободы, глубокий социальный прогресс и демократизация, укрепление нравственного и духовного личного начала в человеке.

Однако все его дальнейшие работы, написанные под диктовку его новоявленной супруги Е.Г. Боннэр, отчетливо показали, за какую конвергенцию выступал этот «великий гуманист». Об истории своей собственной страны он презрительно писал, что она «полна ужасного насилия и чудовищных преступлений», и что «существующий веками рабский и холопский дух, сочетающийся с презрением к иноземцам и иноверцам» является величайшей бедой русской нации. В своей телеграмме, направленной президенту Дж. Картеру в 1977 г., он выразил холуйскую уверенность, что «исполненная мужества и решимости первая в мире демократическая страна с честью понесет бремя, возложенное на нее историей в противостоянии тоталитарному миру социалистических стран» и т.д. Затем этот новоявленный «теоретик» и «великий гуманист» естественным путем пришел в лагерь мондиалистов, и уже на закате своей разрушительной диссидентской работы заявил, что процесс конвергенции двух систем естественно приведет к созданию мирового правительства и т.д.

В декабре 1975 г. за свои сомнительные достижения и подвиги в борьбе с собственной страной А.Д. Сахаров, вслед за А.И. Солженицыным, стал новым советским диссидентом, удостоенным Нобелевской премии, что, естественно, способствовало международному признанию диссидентского движения в хорошо известных западных кругах. Кроме того, расширению известности диссидентского движения в СССР способствовала и подрывная работа других «теоретиков» диссидентства, в частности, Р.А. Медведева, который в 1975—1976 гг. редактировал самиздатский журнал «XX век», выходивший одновременно в Лондоне и Москве. В мае 1976 г., после подписания Хельсинкских соглашений была создана так называемая Московская Хельсинская группа, в состав которой вошли самые отпетые сионисты и русофобы — Ю. Орлов, Л. Алексеева, М. Бернштам, Е. Боннэр, А. Гинзбург, П. Григоренко, А. Корчак, М. Ландау, А. Марченко, Н. Щаранский и В. Рубин, многие из которых были просто психически больными людьми. В январе 1977 г. при Московской Хельсинкской группе была образована рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, одним из основателей которой стал еще один сионист А. Подрабинек.

Официальные власти вполне справедливо считали, что одна из главных опасностей для советского государства исходит именно от диссидентов, поэтому на рубеже 1970—1980-х гг. они резко ужесточили репрессии против них, в результате чего были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участники не только правозащитных, но и оппозиционных властям национальных и религиозных организаций. Не случайно уже в апреле 1981 г. первый заместитель председателя КГБ СССР генерал армии С.К. Цвигун со страниц центрального партийного печатного органа журнала «Коммунист» прямо заявил, что «все антиобщественные элементы, умело маскировавшие себя под поборников демократии, обезврежены, и правозащитное движение в стране перестало существовать». Как показали последующие события, победа над русофобским диссидентством оказалась эфемерной.

Горбачевская «перестройка» в полной мере выявила настоящую значимость этого проплаченного западными спецслужбами преступного движения, идеями которого оказалась заражена значительная часть партийно-государственного аппарата. Именно они, крупные партийные аппаратчики и их прихлебатели из академических институтов, обласканные властью, — М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев, В.А. Медведев, А.С. Черняев, А.Г. Арбатов, А.Е. Бовин, Ф.М. Бурлацкий, И.Т. Фролов, В.В. Загладин, Н.Б. Биккенин и другие стали движущей силой «номенклатурной революции», которая моментально подрубила все устои «развитого социализма» и обрушила здание «нерушимого» советского государства.

При оценках исторической роли либерального диссидентства в разрушении страны некоторые современные авторов (М. Зенина) испытывают немалые трудности, поскольку до сих пор не могут назвать вещи своими именами и открыто обелить «пятую колонну», выступавшую в союзе с «прогрессивным западным миром» против собственной страны и своего народа. Часто приходится встречаться с сентенциями о том, что все советские «реформаторы», начиная с Н.С. Хрущева, «в силу своего мировоззрения видели в либеральной интеллигенции потенциального противника, нежели советчика и помощника, поскольку в интеллигентской среде были очень сильны консервативно-охранительные настроения, на которые и опиралась власть».

На взгляд других авторов (А. Барсенков, А. Вдовин), наиболее существенным для исторических судеб России является то обстоятельство, что национально-патриотические течения так и не смогли набрать силу и существенно повлиять на власть и развитие советского общества. «Русофилы» в значительной части остались диссидентами по отношению и к свершившейся контрреволюции, и к утвердившейся на ее волне новой правящей элите.

145